Град обеченный. lib.ru. Многобукв...

Андрей с любопытством приглядывался. Фермера он видел
впервые за все время своего пребывания в городе, хотя слыхал об
этих людях немало -- были они якобы угрюмы и диковаты, жили
далеко на севере, вели там суровую борьбу с болотами и
джунглями, в город наезжали только для сбыта продуктов своего
хозяйства и, в отличие от горожан, не меняли профессии.
Телега медленно приближалась, возница, вздрагивая
опущенной головой, время от времени, не просыпаясь, чмокал
губами, несильно дергая вожжи, и вдруг обезьяны, настроенные до
того довольно миролюбиво, пришли в необычное злобное
возбуждение. То ли их раздражали лошади, то ли им надоело,
наконец, присутствие посторонних толп на улице, но они вдруг
загомонили, заметались, засверкали клыками, а несколько самых
решительных вскарабкались по водостокам на крышу и принялись
ломать там черепицу.
Один из первых обломков угодил вознице прямо между
лопаток. Фермер вздрогнул, выпрямился и широко раскрытыми
глазами обвел окрестности. Первым, кого он заметил, был все тот
же очкастый интеллигент, который устало возвращался из своей
безрезультатной погони и одиноко маячил позади телеги. Не
говоря ни слова, фермер бросил вожжи (лошади сразу
остановились), соскочил с телеги, и, разворачиваясь на ходу,
ринулся было к обидчику, но тут другой кусок черепицы угодил
интеллигенту точно по темечку. Интеллигент охнул, выронил шест
и присел на корточки, обхватив руками голову. Фермер озадаченно
остановился. Вокруг него на мостовую с треском падали куски
черепицы, разлетаясь в оранжевую крошку.
-- Отряд, в укрытие! -- браво скомандовал Фриц и
устремился в ближайшую подворотню. Все кинулись кто куда,
врассыпную, Андрей прижался к стене в мертвой зоне и с
интересом следил за фермером, который в полном обалдении
озирался по сторонам и, по видимому, ничегошеньки не соображал.
Затуманенный взгляд его скользил по карнизам и водосточным
трубам, облепленным беснующимися павианами, он зажмурился и
затряс головой, а потом снова широко раскрыл глаза и громко
произнес:
-- Ядрить твою налево!
-- В укрытие! -- кричали ему со всех сторон. -- Эй,
борода! Сюда давай! По кумполу же получишь, обалдуй болотный!..
-- Что это такое? -- громко вопросил фермер, обращаясь к
интеллигенту, ползающему на карачках в поисках очков. -- Это
кто же такие здесь, вы не скажете?
-- Обезьяны, разумеется, -- сердито ответствовал
интеллигент. -- Неужели вы сами не видите, сударь?
-- Ну и порядочки тут у вас, -- ошеломленно произнес
фермер, только теперь окончательно проснувшись. -- И вечно вы
тут что-нибудь выдумаете...
Этот сын болот был настроен теперь философски и
добродушно. Он убедился, что нанесенная ему обида не может,
собственно, считаться таковой, и теперь был просто несколько
ошарашен зрелищем мохнатых банд, прыгающих по карнизам и
фонарям. Он только укоризненно покачивал головой и скреб в
бороде. Но тут интеллигент нашел, наконец, свои очки, подобрал
шест и опрометью бросился в укрытие, так что фермер остался
посреди мостовой один-одинешенек -- единственная и достаточно
соблазнительная мишень для волосатых снайперов. Крайняя
невыгодность такой позиции не замедлила себя обнаружить. Дюжина
крупных осколков с треском лопнула у его ног, а обломки
помельче забарабанили по патлатой голове и по плечам.
-- Да что ж это такое! -- взревел фермер. Новый осколок
стукнул его в лоб. Фермер замолчал и стремглав бросился к своей
телеге.
Это было как раз напротив Андрея, и Андрей подумал
сначала, что фермер упадет сейчас боком на телегу, махнет по
всем по двум и умчится к себе на болота, подальше от этого
опасного места. Но бородач и не думал махать по всем по двум.
Бормоча: "З-заразы, пр-роститутки...", он с лихорадочной
поспешностью и очень ловко расшпиливал свой воз. Андрею за его
широкой спиной не было видно, что он там делает, но женщины в
доме напротив все видели -- они вдруг разом завизжали,
захлопнули окна и скрылись. Андрей глазом моргнуть не успел.
Бородач легко присел на корточки, и над его головой поднялся к
крышам толстый, масляно отсвечивающий ствол в дырчатом
металлическом кожухе.
-- А-атставить! -- заорал Фриц, и Андрей увидел, как он
громадными прыжками несется откуда-то справа прямиком к телеге.
-- Ну, гады, ну, заразы... -- бормотал бородач, совершая
какие-то замысловатые и очень сноровистые движения руками,
сопровождавшиеся скользящими металлическими щелчками и
позвякиваниями. Андрей весь напрягся в предчувствии грохота и
огня, и обезьяны на крыше, видимо, тоже что-то почуяли. Они
перестали швыряться, присели на хвосты и, беспокойно вертя
собачьими головами, принялись трескуче обмениваться какими-то
своими соображениями.
Но Фриц был уже рядом с телегой. Он схватил бородача за
плечо и повелительно повторил:
-- Отставить!
-- Подожди! -- досадливо бормотал бородач, дергая плечом.
-- Да подожди, дай я их срежу, сволочь хвостатую...
-- Я приказал отставить! -- гаркнул Фриц.
Тогда бородач поднял на него лицо и медленно поднялся сам.
-- Что такое? -- спросил он, с неимоверным презрением
растягивая слова. Ростом он был с Фрица, но заметно шире его и
в плечах, и пониже спины.
-- Откуда у вас оружие? -- резко спросил Фриц. --
Предъявите документы!
-- Ах ты сопляк! -- с грозным удивлением сказал бородатый.
-- Документы ему! А вот этого не хочешь, вошь белобрысая?
Фриц не обратил внимания на неприличный жест. Продолжая
глядеть бородачу прямо в глаза, он гаркнул на всю улицу:
-- Румер! Воронин! Фрижа! Ко мне!
Услыхав свою фамилию, Андрей удивился, но тут же
оттолкнулся от стены и неторопливо пошел к телеге. С другой
стороны мелкой трусцой приближался приземистый вислоплечий
Румер, в прошлом -- профессиональный боксер, и бежал со всех
ног дружок Фрица, маленький, тощий Отто Фрижа, золотушный юноша
с сильно оттопыренными ушами.
-- Давайте, давайте... -- недобро усмехаясь, приговаривал
фермер, наблюдая все эти военные приготовления.
-- Я еще раз настоятельно прошу вас предъявить документы,
-- с ледяной вежливостью повторил Фриц.
-- А шел бы ты в ж... -- лениво ответствовал бородач.
Смотрел он теперь главным образом на Румера, а руку как бы
невзначай положил на кнутовище весьма внушительного кнута,
искусно сплетенного из сыромятной кожи.
-- Ребята, ребята! -- предостерегающе сказал Андрей. --
Слушай, солдат, брось, не спорь, мы из мэрии...
-- Трах-тарарах я вашу мэрию, -- ответствовал солдат,
взглядом измеряя Румера с головы до пят.
-- Ну, в чем тут дело? -- осведомился тот негромко и очень
хрипло.
-- Вы отлично знаете, -- сказал Фриц бородачу, -- что
оружие в черте города запрещено. Тем более -- пулемет. Если у
вас есть разрешение, прошу предъявить.
-- А кто вы такие -- разрешение у меня спрашивать? Что вы
мне -- полиция? Гестапо какое-нибудь?
-- Мы -- добровольный отряд самообороны.
Бородач ухмыльнулся.
-- Ну и обороняйтесь, если вы из обороны, кто вам мешает?
Назревало нормальное, основательное, вдумчивое толковище.
Отряд постепенно собрался вокруг телеги. Даже аборигены
мужского пола вылезли из подъездов -- кто с каминными щипцами,
кто с кочергой, а кто и с ножной от стула. С любопытством
разглядывали бородача, зловещий пулемет, стоявший на брезенте
торчком, что-то округлое и стеклянное, поблескивающее из-под
брезента. Принюхивались -- фермер был окружен своеобразной
атмосферой запахов: пот, чесночная колбаса, спиртное...
Андрей же с каким-то умилением, удивлявшим его самого,
разглядывал выцветшую, пропотевшую под мышками гимнастерочку и
одинокой (и то незастегнутой) бронзовой пуговичкой на вороте,
знакомо сдвинутую на правую бровь пилотку со следом
пятиконечной звезды, могучие кирзовые сапоги-говнодавы --
только бородища, пожалуй, казалась здесь неуместной, не
вписывалась в образ... И тут ему пришло в голову, что у Фрица
все это должно вызывать совсем иные ассоциации и ощущения. Он
посмотрел на Фрица. Тот стоял прямой, сжав губы в тонкую линию,
собравши нос в презрительные морщины, и старался заледенить
бородача взглядом серо-стальных, истинно армейских глаз.
-- Нам разрешения не полагаются, -- лениво говорил между
тем бородач, поигрывая кнутом. -- Нам вообще ни хрена не
полагается, только кормить вас, дармоедов, нам полагается.
-- Ну, хорошо, -- гундел в задних рядах бас. -- А
пулемет-то откуда?
-- А что -- пулемет? Смычка, значит, города и деревни. Я
тебе -- четверть первача, ты мне -- пулемет, все
честно-благородно...
-- Ну, нет, -- гундел бас. -- Пулемет все-таки -- это вам
не игрушка, не молотилка какая-нибудь там...
-- А мне вот кажется, -- вмешался рассудительный, -- что
фермерам как раз оружие разрешено!
-- Оружие никому не разрешено! -- пискнул Фрижа и сильно
покраснел.
-- Ну и глупо! -- откликнулся рассудительный.
-- Ясное дело, что глупо, -- сказал бородач. -- Посидел бы
ты у нас на болотах, да ночью, да еще когда гон идет...
-- У кого гон? -- с живейшим интересом осведомился
интеллигент, протискавшийся со своими очками в первый ряд.
-- У кого надо, у того и гон, -- ответил ему фермер
пренебрежительно.
-- Нет-нет, позвольте... -- заторопился интеллигент. --
Ведь я биолог, и мне до сих пор не удается...
-- Помолчите, -- сказал ему Фриц. -- А вам, -- продолжал
он, обращаясь к бородачу, я предлагаю следовать за мной. Во
избежание напрасного кровопролития предлагаю.
Взгляды их скрестились. И ведь надо же, почуял как-то
прекрасный бородач, по каким-то одному ему заметным черточкам
понял, с кем приходится иметь дело. Борода его раскололась
ехидной ухмылкой, и он произнес противным, оскорбительно
тоненьким голосом:
-- Млеко-яйки? Гитлер капут?
Ни черта не боялся он кровопролития -- ни напрасного, ни
какого.
Фрица словно ударили в подбородок. Он откинул голову,
бледное лицо сделалось пунцовым, на скулах выступили желваки.
На мгновение Андрею показалось, что он сейчас бросится на
бородача, и Андрей даже подался вперед, чтобы встать между
ними, но Фриц сдержался. Кровь снова отлила от его лица, и он
сухо объявил:
-- Это к делу не относится. Извольте следовать за мной.
-- Да отстаньте вы от него, Гейгер! -- сказал бас. -- Ясно
же, что это фермер. Виданное ли это дело -- к фермерам
приставать!
И все вокруг закивали и забормотали, что да, явный фермер,
уедет и пулемет с собою заберет, не гангстер же он
какой-нибудь, на самом-то деле.
-- Нам павианов отражать надо, а мы тут в полицию играем,
-- добавил рассудительный.
Напряжение сразу вдруг разрядилось. Все вспомнили о
павианах. Оказывается, павианы снова разгуливали, где хотели, и
держались, как у себя в джунглях. Выяснилось также, что
местному населению, по видимому, надоело ждать решительных
действий отряда самообороны. Население, по видимому, решило,
что толку от этого отряда не будет и надо как-то устраиваться
самим. И уже женщины с кошелками, деловито поджав губы, спешили
по своим утренним делам, причем многие держали в руках веники и
палки от швабр, чтобы отмахиваться от самых настырных обезьян.
С витрины магазина снимали ставни, а ларечник ходил вокруг
своего разгромленного ларька, кряхтел, почесывал спину и явно
что-то такое прикидывал. На автобусной остановке выросла
очередь, а вот и первый автобус появился вдали. Нарушая
постановление городского управления, он громко сигналил,
разгоняя павианов, не знакомых с правилами уличного движения.