Привет всем.

В своё время я тут публиковал свои размышления о клиентах и грозился опубликовать свои размышления о трейдерах ... ну так я их написал. Как всегда, много, ибо текст предназначается не для специалистов, а для обычных посетителей HeadHunter Live, поэтому приходилось разжёвывать. Да, ещё прошу прощения за отсутствие ссылок -- многое из написанного принадлежит не мне, поэтому могу лишь сказать огромное спасибо всем, кто помог мне написать то, что получилось.

Да, если кому-то не нравится читать мои опусы, то не стоит себя насиловать -- всё равно там написано только то, что и так двадцать раз здесь уже обсуждалось и было признано неправдой.



Записки трейдера.
Часть вторая. Трейдеры.

«… людей, о коих не сужу
Затем, что к ним принадлежу …»
А. С. Пушкин

Начиная вторую часть своих записок, посвящённых, как уже было обещано, коллегам по цеху, хочу сразу попросить прощения у тех, кого явно или косвенно затронут мои записки. На самом деле у меня не такой уж богатый опыт наблюдения за трейдерами, мир этой профессии гораздо шире и разнообразнее, чем я смог изобразить, поэтому если я что-то не учёл, не раскрыл или – наоборот – умолчал, не судите строго. Это всего лишь взгляд человека, которому повезло недолгое время побыть трейдером и посмотреть на эту профессию изнутри. Лучше всего считать эти записки чем-то вроде заметок путешественника: галопом по Европам и исключительно о том, что и так все знают. Ну, приступим …

Вообще-то как нас только не называют: и трейдеры, и брокеры, и дилеры, и управляющие портфелями, и просто спекулянты – при этом подавляющее большинство не видит абсолютно никакой разницы между этими словами. На самом деле разница есть. Во-первых, трейдинг есть в некотором смысле профессия, поэтому трейдер – это такой человек, который ходит на работу, чего-то там делает и получает за всё это деньги (о том, почему трейдинг только в некотором смысле можно считать профессией, я скажу дальше). Таким образом, людей, которые торгуют на свои или управляют деньгами родственников и / или знакомых, при всём огромном к ним уважении я к трейдерам причислить не могу. Спекулянты, инвесторы, игроки – называйте, как хотите, но это всё-таки не трейдеры. Впрочем, ничего обидного тут нет, ибо я знаю множество примеров, когда такие люди торгуют свои счета не в пример грамотнее, чем те, кто получает за это зарплату. Признаться, в те времена, когда я торговал свой личный счёт, я не без тайной гордости считал себя трейдером, но, придя работать в инвестиционную компанию, осознал существенную разницу между индивидуальным и институциональным трейдингом и с тех пор свято блюду субординацию.

Во-вторых, трейдер – это человек, который торгует в соответствие со своей … нет, даже не стратегией, а собственной точкой зрения. То есть ни брокер, выполняющий клиентские заявки, ни дилер, котирующий валютные пары на межбанковском рынке, трейдерами в строгом смысле этого слова не являются, хотя многим трейдерам не грех и поучиться у брокеров или дилеров – чего-чего, а профессионализма некоторым из них не занимать. Также к трейдерам не относятся консультанты, аналитики и прочая … кхм, братия, поскольку все эти, с позволения сказать, «специалисты» обычно не ставят на своё мнение и ломанного гроша. Однако, мнение трейдера не обязательно должно быть придумано и выстрадано им самим – очень многие торгуют так называемые «идеи», которые почерпнули из различных источников информации. Лично я не вижу в этом ничего позорного.

И, наконец, в-третьих, трейдер – это не управляющий активами. Чтобы не углубляться в теоретические дебри, скажу просто: управляющий активами на самом деле управляет совсем не активами – он управляет трейдерами, то есть является связующим звеном между возможностями, которые предоставляет рынок в виде торговых стратегий, и потребностями, которые предъявляют кли-енты в виде инвестиционных деклараций. Каждый трейдер, каким бы уникальным способом он ни торговал, в конечном итоге представляет собой одну-единственную ломаную линию: кривую изменений капитала под управлением (или, на сленге, equity curve). А управляющий активами работает не столько с графиками цен тех или иных рынков, сколько с графиками equity своих трейдеров. Это отдельная, очень трудная и серьёзная работа, которую нельзя путать с непосредственной торговлей на рынке, хотя, разумеется, управляющие сплошь и рядом делают сделки.

Рассказ о трейдерах, естественно, нужно начинать с самого святого, а именно – с методов стимулирования и компенсации или, говоря по-русски, с презренного жёлтого металла. Испокон веков так повелось, что трейдеру платят за полученную им прибыль. Грубо говоря, чем больше трейдер заработал, тем больше ему причитается. Корни этой, без сомнения, архаичной системы оплаты растут из требований клиентов выдавать на-гора доходность, поэтому с незапамятных времён трейдеров поощряют демонстрировать как можно более высокие проценты прибыли со своих операций. Однако, чтобы ребятам не стало слишком жирно, были придуманы различные сдерживаю-щие факторы – как официальные, так и не очень, но при этом всегда действенные. Во-первых, фиксированная часть вознаграждения трейдера (проще говоря, зарплата) повсеместно устанавливается на таком низком уровне, что вздумай тот рискнуть и попытаться прожить только на неё – он бы натурально подох с голоду. Тем самым трейдер обрекается на непрерывное штампование прибылей, ибо бонус с этих прибылей – фактически, основной и единственный источник его дохода. Те же, кто по различным причинам не может генерировать постоянно высокий доход, отправляются за борт в открытое море безработицы и без спасательного жилета – многие директора инвестиционных компаний ошибочно полагают, что таким образом идёт естественный отбор самых эффективных трейдеров. Во-вторых, часто встречается практика, что трейдеру выплачивается бонус не со всей заработанной прибыли, а только начиная с некоторого порогового значения доходности, которое может определяться (и зачастую определяется) совершенно посторонними при-чинами. Например, с клиентом был заключён договор, гарантирующий ему доходность не ниже, скажем, 20 % годовых. Соответственно, трейдеру выплачивается в виде бонуса – внимание – часть от прибыли, превышающей пороговую 20-ю ставку доходности. Если трейдер, не приведи господь, заработал меньше 20 % годовых, то по умолчанию считается, что он лентяй и бестолочь и что ему вместо бонуса положен хрен без масла. Пороговая ставка, как я уже сказал, устанавливается не трейдером, а директором инвесткомпании: она может быть отрицательной (то есть клиенту гарантируется некий максимальный риск), нулевой (клиенту гарантируется безубыточность) и положительной (клиенту гарантируется некая определённая доходность) – этот порог целиком и полностью зависит от тех пассивов, которыми располагает инвестиционная компания. Самым простым (и соблазнительным) решением является задрать эту пороговую ставку повыше (процентов эдак до 30): сразу понабежит много-много клиентов, сэйлзы получат шоколадные бонусы за привлечение, а крайним окажется трейдер, которому придётся: а) отбивать эти 30 % годовых и б) зарабатывать ещё и сверх того, чтобы получить хотя бы какой-то бонус. Естественно, если опустить эту планку в минус, то трейдер будет работать относительно спокойно, зато сэйлзы будут бегать за клиентами, высунув язык (ибо мало кто согласится отдать деньги под управление, если ему ничего не обещают, кроме убытков). В-третьих, трейдеру могут установить бонус не от размера заработанной им прибыли, а от размера прибыли, полученной инвестиционной компанией от его операций (что очень часто не одно и то же). Это нужно вот для чего: если рынок в течение года был для трейдера удачным и тот заработал для компании неприлично много денег в виде вознаграждения за управление и, соответственно, требует соразмерного бонуса, то можно эту прибыль снизить, накидав дополнительных расходов. В результате деньги останутся там, где надо, а трейдер получит только тот бонус, для которого он вышел рылом, и ни цента больше. Также применяется схема так называемого управления через брокерское обслуживание: трейдер торгует на деньги клиентов, находящиеся на брокерских счетах, и вся прибыль, которую он заработает, достаётся клиентам – инвестиционная компания забирает себе только брокерскую комиссию и проценты за пользование «плечами». Трейдеру же выплачивается бонус в размере доли от той комиссии, которую забрала себе инвесткомпания. Здесь расчёт очень тонкий: при помощи такой схемы трейдера заставляют совершать огромное количество сделок с как можно более большими суммами (в том числе и с максимальным «плечом»), но при этом так, чтобы клиент был доволен доходностью, в противном случае тот заберёт свои деньги и трейдер лишится источника дохода. В-четвёртых, нередки случаи, когда трейдеров заставляют расплачиваться за свои ошибки собственным имуществом. В трейдерских кругах постоянно циркулируют о том, как у какого-нибудь проигравшегося трейдера забрали за долги квартиру / машину / дачу, а то и всё сразу. В «благополучные» 2000-ные трейдеров стали убивать несколько реже, чем в так называемые «лихие» 90-е, но: а) это не значит, что их перестали убивать совсем, б) их просто чаще стали ставить «на счётчик», пока те не отобьют проигрыш. Я знаю случаи, когда трейдеры брали кредиты в банках, чтобы покрыть свои убытки.

Фактически, трейдер обречён совершать сверхрискованные сделки на всю сумму подконтрольного ему капитала (и даже больше) в надежде, что пара – тройка удачных спекуляций дадут ему некую подушку безопасности из полученной прибыли и выплаченного бонуса, которые ему позволят пережить возможные неблагоприятные периоды на рынке. Однако, с ростом результатов растут и аппетиты клиентов, которые начинают требовать всё больше и больше, так что в конечном счёте это превращается в непрерывный конвейер. Возможна ли альтернатива? Да, в принципе возможна, правда, для начала придётся несколько отойти от темы. Открою «страшную» тайну: дело в том, что прибыль, которую зарабатывает трейдер, – она, вообще-то, не совсем его. Точнее, совсем не его. Прибыль – это результат совпадения движения рынка с торговой стратегией трейдера: если рыночная динамика совпала с торговой стратегией идеально, тогда прибыль будет большой, если она совпала лишь частично, тогда прибыль будет так себе или её совсем не будет, ну а если рынок вёл себя совсем вопреки торговой стратегии – здравствуйте, убытки. Фактически, прибыль – это во многом результат случайного совпадения поведения рынка и стратегии трейдера, последний участвует в этом только тем, что стремится разработать как можно более универсальную стратегию, чтобы подобные совпадения происходили как можно чаще. Замечу в скобках, что наличие любой, сколь угодно плохой торговой стратегии (то есть, по сути, собственного мнения трейдера) лучше, чем отсутствие таковой в принципе, ибо погоня за рынком может привести только к тому, что трейдер раз за разом не будет угадывать характер рыночной динамики. Так вот, трейдер не может воздействовать на рынок, он может воздействовать только на степень риска своей торговой стратегии – и вот за эту степень риска ему и должны платить. На практике это выглядит по нынешним временам дико: высокая фиксированная часть и небольшой процент от прибыли, превышающей определённое пороговое значение, при этом, разумеется, ликвидация допущенной просадки остаётся на совести трейдера и в размер прибыли, с которой выплачивается бонус, не включается. Расчёт строится вот на что: трейдера заставляют строго контролировать свои риски (чем меньше просадка в equity curve, тем легче её ликвидировать), при этом если трейдер хочет получать сверх своего оклада, то он должен придумать такую стратегию, которая бы позволяла много зарабатывать при низких рисках, что, в общем-то, свидетельствует о высоком классе трейдера. В данных условиях трейдеры будут концентрировать своё внимание не на доходности своих сделок, а на соотношении «риск / прибыль»: ни один здравомыслящий трейдер не будет без нужды рисковать, поскольку в случае неудачи полученные убытки придётся отбивать и отбивать, а это значит надолго остаться без бонуса. С теми же, кто наплюёт на результаты своей торговли и будет наслаждаться гарантированно высоким окладом, вполне справедливо будет поступать по всем законам военного времени …

Однако, у этой модели есть как объективные, так и субъективные недостатки. Во-первых, высокие гарантированные оклады можно платить трейдерам только в том случае, если у них под управлением находятся огромные средства (десятки, а то и сотни миллионов долларов). В то же время с учётом глубоко отрицательных рублёвых процентных ставок в стране элементарно нет столько денег, чтобы всем трейдерам можно было платить высокие зарплаты (да ещё белые). Там, где эти деньги в необходимом количестве есть, – там платят, остальных же «кормить в дороге ни-кто не обещал». А во-вторых, в отечественных инвестиционных компаниях (про иностранные не знаю – не работал) не принято, чтобы специалисты – пусть даже самые-самые высококлассные – получали больше, чем им положено по социальному статусу. Проще говоря, трейдер не может получать больше, чем генеральный директор (или даже главный бухгалтер) – на этом стояла, стоит и стоять будет вся инвестиционная (и не только) индустрия в нашей стране.

Всё, перечисленное выше, по большому счёту есть во многом преодолимые трудности – была бы соответствующая воля. Но, допустим, в некоей абстрактной инвестиционной компании таковая воля имеется в избытке, механизмы компенсации труда трейдеров приведены в полное соответствие с описанными выше рекомендациями – что, от этого сразу повысится качество управления, что ли, и эта компания выйдет в бесспорные лидеры отрасли?

Отнюдь. Существуют и вполне объективные препятствия, и первейшая из них – это российский фондовый рынок. Да-да, нечего смеяться, именно тот рынок, на котором выпало торговать подав-ляющему большинству моих коллег. Дело в том, что за свою более чем пятнадцатилетнюю историю российский рынок не продвинулся дальше ясельного возраста – он и не смог бы этого сделать при всём желании, ибо в той экономической структуре, которая складывается в нашей стране уже не одно десятилетие, другого фондового рынка не может быть просто теоретически. Скажите спасибо, что хоть такой есть. Парадокс в том, что техническая сторона вопроса как раз на высоте: электронные торги, системы прямого доступа через Интернет, разнообразие клиентских интерфейсов – в общем, торгуй не хочу. Конечно, не хватает централизованного депозитария, доступ к различным площадкам есть далеко не у всех, наличествуют и другие мелкие недостатки инфраструктуры – но несмотря на всё это российский рынок в технологическом плане один из самых передовых в мире. А вот когда заходит вопрос о том, чем торговать, тут-то и … Рынок госдолга, с тех пор как однажды умер, оказался, фактически, монополизирован – после катастрофы 1998 года финансовые власти разумно решили, что в случае чего с одним-единственным Сбербанком РФ можно будет договориться не в пример легче, чем с толпой рыночных спекулянтов, среди которых полно физических лиц. Рынок субфедеральных, муниципальных и корпоративных облигаций, если смотреть на его кривую доходности, чудовищно перекошен: краткосрочных инструментов на нём просто не найдешь (ликвидность в облигациях, которым до погашения осталось меньше года, крайне низка), долгосрочных же облигаций (от 5 лет и выше) не существует вообще, кому нужно -- обращайтесь к Внешэкономбанку за еврооблигациями. Итого, весь рынок сконцентрирован в сегменте среднесрочных инструментов, для инвестиционных компаний единственной возможностью поддержать свою ликвидность являются сделки РЕПО, для банков – ещё и МБК (первому кругу полегче, второму и остальным – как повезёт с корреспондентскими отношениями). А уж что касается эмитентов рынка облигаций, то тут совсем пиши пропало: такого количества абсолютных джанков редко где можно встретить. С наступлением известного кризиса всё упростилось до предела: рынок РЕПО сдох, рынок МБК для всех кругов ниже первого сдох, рынок коротких облигаций сдох, рынок «длинных» облигаций эмитентов, не связанных непосредственно с федеральным бюджетом, тоже … ну вы догадались. В результате ликвидность практически исчезла, а такое понятие, как «технический дефолт» (плавно и бескровно перетекающее в «просто дефолт») стало для участников привычным и родным. А всё потому, что за больше чем 10 лет существования самостоятельный рынок долговых инструментов так и не сложился, а держался, как обычно, исключительно на деньгах нерезидентов. Как только поток этих денег остановился – всего лишь остановился – рынок начал сыпаться как карточный домик.

С акциями ещё хуже, чем с облигациями. На рынке найдётся от силы десяток бумаг, которые с той или иной степенью натяжки можно назвать «голубыми фишками» (то есть, активно торгуемыми акциями), и ещё 30 – 40 инструментов, которые можно назвать торгуемыми. И всё. Всё остальное – это такой toxic waste, что к ним приближаться-то опасно, не то что покупать. Нет, покупать, конечно, можно – и даже можно получить на бумаге просто охрененную прибыль, но сразу нужно закладывать риск по таким покупкам в размере 100 % от вложенного. Почему 100 %? Потому что никто не обещает, что их вообще можно будет кому-нибудь продать. Корпоративное законодательство в России таково, что даже в больших компаниях, чьи акции давно и активно торгуются на биржах, миноритарный акционер есть по определению бесправная вошь, с которой хозяин или топ-менеджер компании волен сделать всё, что ему заблагорассудится, и ещё немножко. В обычных же компаниях, чьи акции торгуются от случая к случаю и потому малоизвестны, владельцы и руководители вообще не стесняют себя какими бы то ни было условностями. Тут я хочу сделать пояснение для любителей закона «Об акционерных обществах»: ваш закон специально был написан именно так, чтобы его удобно было использовать мажоритарным акционерам и менеджменту компаний для расправы с миноритариями. Это все знают, а если кто не знает, тот быстро узнает – арбитражный судья или судья общей юрисдикции ему всё объяснит в доходчивой и популярной форме, он за это зарплату получает. Так что, покупая акцию, не входящую в список для расчёта индекса РТС или ММВБ, нужно сразу быть готовым сделать ручкой своей инвестиции. Срочные контракты (фьючерсы и опционы) – это вообще отдельная вещь в полном смысле слова «отдельный». Начнём с того, что они, будучи производными от своих базовых активов (и даже во многих случаях – поставочными), к этим активам относятся весьма опосредовано, ибо арбитраж – главная связь между рынком спота и рынком дериватива на спот – запрещён действующим налоговым законодательством. Пометка для любителей Налогового кодекса: нет, формально, конечно же, никто не запрещает торговать одновременно спот инструментами и производными на них, но результаты от такой торговли считаются отдельно (отдельно – спот и отдельно – деривативы), а если кто, не дай бог хеджируется, то потом всю прибыль от хеджа потратит, доказывая налоговой, что он именно хеджировался, а не пытался нечестно навариться. Поэтому на российском рынке рынок спот торгуется сам по себе, а рынок производных – сам по себе.

Я хочу сказать совсем простую штуку: на нашем рынке и раньше-то было непросто управлять ликвидностью, диверсифицировать портфели и хеджировать риски, а когда вдруг случился кризис, то об этом стало даже как-то неприлично вспоминать. Поэтому вывод первый, главный и основной: на российском фондовом рынке невозможно полноценно управлять ни рыночным риском, ни кредитным, ни валютным, ни риском ликвидности. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Точка. Что же остаётся? А остаётся только одно: «пакупать на фсё» в надежде, что кривая (то есть рынок) вывезет позиции в нужном направлении. И варварская стимуляция трейдеров, и невозможность регулировать какие бы то ни было риски приводит к тому, что на растущем рынке выживают самые агрессивные и самые безбашенные трейдеры, каких только можно найти, и чем дольше длится «бычий» рынок, тем агрессивнее и безбашеннее становятся трейдеры. Они вовсю используют «плечи», плюют на любые риски, закладывают купленное ранее и на вырученные деньги покупают снова, выбирают самый-самый toxic waste и junk из всего, что можно только найти – лишь бы он принёс сверхприбыль. Ни о каком качестве торговли уже не может идти и речи, потому что первый приз берёт самый рисковый и самый везучий, а остальные поневоле должны ему уподобляться, чтобы не вылететь из этой чудовищной гонки. Но ни один рост не вечен, и как только глобальный повышательный тренд прекращается, всей этой своре борзых, поджавши хвост несущихся за ставкой доходности, наступает конец … Хотя нет, эта свора начинает скулить и требовать защиты и поддержки от государства, но это уже совсем другая история.

Отдельные эрудированные граждане упрекнут меня: чего это ты, дескать, голословно чернишь всех своих коллег под гребёнку? Нечего, мол, валить с больной головы на здоровую – отнюдь не все трейдеры такие, как ты тут расписываешь, есть и настоящие профессионалы своего дела. К примеру, арбитражёры или системные трейдеры – эти вот правильно торгуют. Что на это скажешь?

Да, возражение принимаю, но здесь как раз стоит вспомнить тат факт, что трейдинг считается профессией очень условно. Дело в том, что в трейдинге нет, пожалуй, ничего, что передавалось бы из поколения в поколение – разве что технический и фундаментальный анализ, ну и умение обращаться с Квиком (да и то вряд ли). В этой области человеческой деятельности нет технологий, которые составляли бы основу профессии на протяжении поколений и передавались бы от мастера к новичку – точнее, каждый новичок выдумывает эти технологии самостоятельно. Это в полной мере относится к такой области, как системный трейдинг: в подавляющем большинстве случаев торговые системы строятся на техническом анализе – то есть, проще говоря, на суевериях и приметах рыночной публики. Лишь немногие приходят к мысли, что в основе торговых систем должны лежать статистически обработанные модели ценовых рядов с известными границами применения. Разумеется, такие модели не становятся достоянием широкой общественности, но только тот трейдер, который использует ценовые модели, может полноправно считаться системным. Переход от торговой системы к модели ценового ряда не так прост, как кажется: в моём случае это начало происходить уже после того, как я распрощался с классическим техническим анализом и построил пять торговых систем, основанных на собственных разработках. И могу констатировать, что до сих пор чувствую себя крайне неуверенно при работе с моделями ценовых рядов, а ведь это далеко не всё, что требуется серьёзному системному трейдеру – помимо этого он обязан уметь разрабатывать торговые стратегии на базе своих моделей, оценивать их жизнеспособность, реализовы-вать их в практической торговле и анализировать полученные результаты. Словом, вопрос о системной торговле для меня исключительно сложен и далёк от окончательного решения. Несомненно одно: системная торговля позволяет более качественно работать с рыночным риском, однако не имеет существенных преимуществ по соотношению «риск / прибыль» перед стратегией “buy & hope”, описанной до этого. Во-первых, потому что на растущем рынке агрессивные покупатели имеют сопоставимый с «системщиками» риск и гораздо более высокие прибыли, а во-вторых, потому что параметры многих системы на падающем рынке выходят за свои граничные значения, установленные в процессе тестирования стратегий. Короче говоря, системная торговля хороша для риск-менеджера, но не для клиента. Кстати говоря, клиенты в своей массе о системной торговле либо ничего не знают, либо совершенно её не ценят. Во время роста «системщики» проигрывают обычным трейдерам в доходности, а потому клиенты неохотно доверяют им деньги и всячески попрекают за недостаточные, по их мнению, результаты. Во время же падения, когда, казалось бы, системщики на несколько голов опережают всех остальных, клиенты вообще забирают свои деньги и либо затыкают ими свои долги, либо держат их под матрасом, в то время как обычным трейдерам они верят до последней возможности, не желая закрывать слишком большие убытки. Если кто-то надеется на то, что клиенты умеют быть благодарными за качественное управление их деньгами, то он жестоко ошибается: у них чересчур короткая память – они не помнят ни зла, ни добра.

Если уж снова зашла речь о клиентах, то для них самым главным, пожалуй, будет вопрос: как отличить инвестиционную компанию, которая стремится грамотно и качественно управлять деньгами своих клиентов, от её конкурентов, занятых лишь запудриванием мозгов? В теории инвестирования для ответа на него применяют различные коэффициенты (альфа, бэта, коэффициент Шарпа, Сортино и т. д.), однако, на мой взгляд, это чересчур ограниченный подход. В условиях практически полной непрозрачности инвестиционного бизнеса в нашей стране (и, как оказывается, не только в ней) ключевое значение имеет информация о людях, которые непосредственно торгуют деньги клиентов. Поскольку трейдинг – это почти что не профессия, то бессмысленно спрашивать мнения о том или ином трейдере у его коллег или профессиональных ассоциаций. Честные, скорее всего, промолчат, если нельзя будет похвалить, а нечестные разнесут в пух и прах любого и предложат на его место себя. Совсем глупо делать вывод о профессионализме того или иного трейдера на основе частоты его выступлений в различных средствах массовой информации: за редким исключением здесь железно действует закон «знающий не говорит, а говорящий не знает». Наиболее профессиональные трейдеры стараются не давать публично чётких и однозначных советов, что и когда делать на рынке (а ведь только это и интересует журналистов), – и не потому что боятся ошибиться, а потому что не занимаются гаданиями. Так что если Вы не знакомы с каким-нибудь хорошим трейдером лично, то единственный более – менее надёжный способ оценить качество торговли того или иного трейдера – это посмотреть на его equity. Опять-таки не залезая в теоретические дебри, скажу следующее: то, что Вам обещают, как минимум не должно сильно отличаться от тех результатов, которые были получены в прошлом. Допустим, если Вам обещают безубыточность от месяца к месяцу, а в предыдущей торговле неоднократно случались отрицательные месяцы, то Вам, скорее всего, врут. Или, предположим, Вам обещают риск не выше 15 %, в то время как в прошлом капитал под управлением проседал на 25 % (или даже на 30 %), то это означает, что эти люди не умеют работать с риском. Или же, к примеру, Вам обещают доходность в 40 % годовых, в то время как за все предыдущие годы доходность была не выше 20 %, а в последний год вдруг резко взлетела до 80 %, то здесь стоит задуматься – а не оказались ли обещающие банальными счастливчиками? И так далее. Особо хочу подчеркнуть случай, когда в инвестиционной компании меняется трейдер или даже целая команда трейдеров, – тут прошлая статистика просто перестаёт работать, ибо Вы ничего не знаете о тех, кто пришёл на смену прежней команде. Правда, здесь действует одно простое правило: если до смены трейдера (-ов) результаты торговли были ниже средних или даже плохие, то сам факт кадровых перестановок ещё ни о чём не говорит, но если прежний специалист демонстрировал как минимум приличные результаты, то смена трейдера – это чёткий и однозначный сигнал, что к такой компании нельзя приближаться ближе, чем на три полёта стрелы, а если уж Вас угораздило доверить ей деньги, то их нужно немедленно забрать, не слушая никаких обещаний о вот-вот грядущем денежном изобилии. Дело в том, что поменять плохого трейдера на хорошего, в принципе, не так уж и сложно, но вот поменять хорошего на ещё более лучшего – это вряд ли. Правда, опять-таки, в кризис это правило не работает: за последнее время на улице оказался не один суперпрофессионал, так что инвестиционным компаниям сейчас, в общем-то, самое время комплектовать штаты … если бы они были заинтересованы в своих шта-тах!

Одно время я думал, что знание о том, кто торгует деньгами в инвестиционной компании, необходимо и достаточно для того, чтобы решить, можно ли такой компании доверять. Но в последнее время я склоняюсь к тому, что такое знание, разумеется, необходимо, но совершенно не достаточно. Дело в том, что в инвестиционной компании от трейдера зависит многое … но далеко не всё – существенную роль играет то, как выстроен бизнес инвестиционной компании в целом, как работают применяемые в ней технологии, каковы её ресурсы (в том числе финансовые и административные) и – одно из самых главных условий – кто принимает ключевые решения по стратегии развития компании. Проще говоря, кто её хозяин. Обо всём этом я постараюсь рассказать в третьей части своих записок.