Про ковер вас не впечатлило?
Пользователь:
pewpew (IP-адрес скрыт)
Дата: 24.02.2017 01:08
«Проблема белых неофитов». Перевод с английского небольшой заметки Майкла Мухаммада Найта.
«Наверно вы думаете, что первые два белых американца, которые приняли ислам и буддизм в колониальную эпоху, были противниками расизма и поборниками солидарности с угнетенными народами? Наоборот, к своей новой религиозной принадлежности, равно как и другие белые того времени, они относились словно к покоренным странам: они пришли в них и немедленно провозгласили, что владеют ими.
Генри Стил Олкотт (1832–1907) считается первым американцем обратившимся в буддизм. Александр Рассел Уэбб (1846–1916) не был первым американцем ставшим мусульманином, но он был одним из самых видных ранних мусульман в США, который способствовал значительному продвижению интереса к исламу в этой стране. Оба были последователями теософии, которая отстаивала сравнительное изучение религиозных традиций, предполагая, что под всеми поверхностными различиями, эти традиции обладают неким скрытым единством. Допущение, что все религии учат по существу одному и тому же, сегодня кажется милым и веротерпимым, но это означает, что вы легко можете понять самую внутреннюю, истиннейшую суть любой религии. И затем это превращается в еще один способ поместить вашу собственную точку зрения во главу угла и проигнорировать традицию, которая действительно жива. Как это и сделали два белых американца
Многие теософы полагали, что сокрытая истина, которая существует во всех религиях, может быть легко воскрешена из буддизма. Они вообразили, что буддизм обладает всеми качествами, с каковыми западные либеральные протестанты 19-го столетия хотели видеть религию: рациональную, философизированную, совместимую с современной наукой, свободную от догм и обрядности, и негативно настроенную против духовенства. Так, Олкотт внес свою лепту в евроамериканское переизобретение буддизма, утверждая, что учение Будды было основано на науке, а не сверхъестественных притязаниях, и что буддизм выступает против ритуалов, церемоний, идолопоклонства и веры в чудеса. Это не было буддизмом, основанным на столкновении Олкотта с буддистской традицией, согласно с которой люди живут по всему миру, а на “истинном буддизме”, который он якобы обрел в исходном послании Будды.
“Истинный буддизм Олкотта” должен был непременно противопоставлен тому, что он считал суевериями и искажениями невежественных и диких буддистских масс. Иными словами, Олкотт сначала обратился в буддизм, а затем начал утверждать, что постиг Будду лучше, чем любой другой буддист на планете.
Заигрывая с буддизмом, в то же время, теософы испытывали меньше восторга по поводу ислама, который они воспринимали как более строгий и нетерпимый. Уэбб, однако, нашел ислам не только достойным выражением теософских идеалов, но и, фактически, лучшим кандидатом на современную универсальную религию. Он представил Мухаммада как рационалистического философа и даже высказал неприемлемое притязание на то, что ислам “не требует никакой веры в сверхъестественное”. Наука и разум составили “истинный дух ислама”, насколько Уэбб понял его, но, как и в случае с Олкоттом, Уэбб жаждал отделить “истинный дух ислама” от ислама этнических мусульман. Уэбб сокрушался, что ислам был “самой превосходной системой духовного развития, когда-либо существовавшей в мире”, но воздействие “климата и расового влияния”, сделало мусульман, которых он наблюдал в Южной и Юго-Восточной Азии, неспособными постигать то, чему учил Мухаммад. Уэбб утверждал, что южноазиатские мусульмане, которых он иногда называл “ниггерами ” в своих дневниках, настолько погрязли в “невежестве и суеверии”, что они понимали ислам не лучше, чем коровы или лошади.
Олкотт и Уэбб (которые некоторое время были друзьями) толковали усвоенные ими традиции не только через призму теософии, но и царящие в те времена предрассудки. Они верили, что буддисты и мусульмане засорили свои первоначально “чистые” религии низменной культурой, но Олкотт и Уэбб не могли объяснить того, почему их собственная культура направила их на постижение буддизма и ислама. Они оба спроецировали либеральное протестантство и научный рационализм 19-го века на стародавние священные писания, никогда не сомневаясь, что исходили из “объективных” и “научных” поисков истины. Кроме того, принимая писания всерьез, они толковали их с позиции предполагаемого авторитета «белого человека», но не с позиции «смуглых», которые в эти писания просто верили.
В случае Олкотта и Уэбба, идея того, что все религии разделяют эзотерические истины, означала, что большинство людей перестали улавливать суть, и посему насущно нуждаются в посторонних лицах, которые бы научили их правильному пониманию их собственной традиции.
Сто лет спустя проблема никуда не делась. Когда люди допускают, что “религия” и “культура” существуют как две отдельные категории, культура рассматривается как препятствие на пути к познанию религии. В этом представлении, то, чем обладают урожденные носители религиозной традиции, не может считаться религиозностью в её пуристском, основанном на писании, значении, а только лишь помесью чистой сущности с местными обычаями и обновленной традицией.
Неофит (особенно «белый» неофит, который провозглашает принцип универсальности, высшей объективности в изоляции от истории, в отличие от негра-неофита, обращение к исламу которого исторически обусловлено), мыслится как пребывающий вне культурного контекста, и становится избранным как носитель подлинной истины. Люди забывают, что эти белые парни не просто извлекают “истинное” значение из текста, но привносят свой собственный культурный багаж, который они вкладывают в эти слова. Когда белый парни надевают тюбетейки смуглолицых ребят и начинают разглагольствовать о «возрождении исламского духа», лучше свалить от них подальше»